Витя Бревис, ч.2
- Остров — искусственно возведенный где-то в конце ХVIII века посредине рукотворного озера, в принципе, ничем примечательным не был. Заросший кустарником, глинистой и песчаной почвы вперемешку, не славился он ни ягодами, ни легендами, а разве что покосом, да тем, что он остров, вещь весьма редкая на Северо-востоке Подмосковья. Институтская молодежь на спор переплывала озеро — от Зеленого (а скорее, песчаного) мыса, основного места купания взрослых, до острова и обратно.
Девочка любила поездки на остров. Он оказывался чем-то созвучным ее созерцательной замкнутой натуре, наблюдавшей из своего уголка за миром, как бы отделенным от нее невидимой границей. С острова поселок с его старинными, подчас вычурными постройками, казался другим миром, миром взрослых, живущих со своими бесконечными «курам на смех», «засмеют»” что ты как не знаю кто!”
- Книжку про Робинзона она конечно же читала. Но Робинзоном быть не хотела. Почему? Скорее всего, она в него не верила. Обычный ее попутчик, биолог Калинник Андреевич, белорус без признаков возраста, был человеком молчаливым. Да и его работа, связанная со всякими замерами, пробами и измерениями, не располагала к особым разговорам, что девочку очень устраивало. Она терпеть не могла, когда взрослые лезли к ней с разговорами.
- …Плыли молча. Калинник Андреевич меланхолично орудовал веслом. Профессор полудремал, девочка то пробовала разглядеть похожую на медведя корягу на берегу острова (это у детей считалось проверкой остроты зрения), то — вполглаза наблюдала за гостем, который, казалось, не замечал никого и ничего.
- Легкий толчок — и лодка пристала к берегу.
- – Приехали — отрапортовал Калинник Андреевич.
- – Так это и есть ваш остров Буян с глухарями?- совершенно бодро спросил профессор, будто совсем и не клевал носом всю дорогу. Он ловко соскочил на берег и протянул девочке руку.
- – Высаживаемся, голубушка!
-
В здании Вифанской семинарии разместился Птицевуз.
Девочка заметила, что у гостя на запястье — большой свежий рубец ромбовидной формы. Она хотела спросить об этом, но вовремя вспомнила, что спрашивать нельзя, жди, что тебе скажут. Любопытной Варваре раки нос оторвали!
- Она спрыгнула на прибрежный песок и робко, виновато посмотрела на гостя.
- – Только знаете, здесь никогда не было никаких глухарей. Мама наверное это выдумала!
- Ей было стыдно за фантазии матери.
- – Что ты, она никогда бы нас не обманула! Просто наверное здесь бывают особые глухари. Перелетные.
- – Разве бывают перелетные глухари?
- – Очень даже просто. Летели, летели, прилетели, передохнули — и дальше. Давай посмотрим, что нам мама там на ужин готовит? — Он протянул девочке бинокль, большой и блестящий.
- -Нравится?
- -Угу!
- Предметы казались мутными и от этого — совершенно фантастическими, как в трубочке калейдоскопа. При повороте шкал с делениями эти размытые фигурки то могли выглядеть реальными более чем в жизни, то превращались в героев комнаты смеха в городском парке. Они были во власти девочки и она могла с ними делать все что угодно. И даже больше, чем они с ней!
- Ну, глухарей так и не видно?
- – Я же сказала!
- – Какая недоверчивая! А ты знаешь. Когда глухарь поет, он ничего не слышит, вокруг себя, кроме своей песни. Закроет глаза — и поет. От этого его и зовут — глухарь.
- Девочка кивнула головой. Но не просто так. Не раз и не два она обращала внимание на то, что свой внутренний голос. Которым ты говоришь внутри себя, лучше слышится. Если закрыть глаза.
- -А зачем вы изучаете глухарей? Чтобы построить для них инкубатор?
-Ну почему инкубатор. Просто — кто-то доложен их изучать. А то глухарям обидно, ведь они — самые древние птицы наших краев.
- – И перелетные глухари — тоже?
- – Ну конечно, голубушка, мы с тобой — самые древние птицы…
-
…Взрослые засиделись далеко заполночь. Девочка старалась через тонкую перегородку услышать, о чем они говорят, но далеко не все было слышно или понятно.
- -Жалеть себя? Но, Жени, нас никто не пожалеет. Надо торопиться. Нам отпущено слишком мало времени. Впереди большая война. Живые позавидуют мертвым.
- – Пока живые бьются за свободу, мертвые уже свободны?- услышала она голос матери.
- – Бороться, осознавая цель борьбы — уже свобода. — Голос гостя был мягок, и в то же время — напорист и энергичен.
- Профессор уезжал утренним поездом на Москву. Перед расставанием он неожиданно спросил у девочки:
- – Прости, голубушка, а как на Северном полюсе на предмет литературы? Наверное, Алексеев доставляет, или как?
- – У них там с этим очень трудно, некогда им читать, все больше метеорологическими наблюдениями занимаются. За облаками!- заметил Ян Яныч.
- – Да? Ну так вот, Шмидт просил передать персонально!- он протянул ей книгу в красивой обложке.
- “Витязь в тигровой шкуре” — прочитала девочка.
- – Напишите ей на память!- попросила мать.
- – Нет, я не Руставели, что же я буду на чужом труде расписываться. — он улыбнулся. — Ты ведь и так меня запомнила? Да?
- – Да…
- -Она у нас кадровичка, все помнит!- уже без привычного ехидства прокомментировал дядя Ян, и посмотрел на мать.
- – Ты проводишь?
- Это означало разрешение пройтись с посторонним мужчиной. И случалось очень редко. А может — вообще не случалось.
- Девочка слышала, как в прихожей человек коротко сказал:
- – Долгие проводы — лишние слезы. У каждого свое время их выплакать. Ты знаешь, что мои давно уже высохли.
- Они ушли.
- Ян Янович какое-то время ритмично ходил по комнате (это называлось — ищу, чего не клал), а потом включил радиоприемник.
- Знакомый радиоголос торжественно произнес:
- – Говорит радио имени Коминтерна! Московское время десять часов!
- – Поезд на Ленинград в 14-30 – “вникуда” пробормотал дядя Ян.
- – Мама вернется?- вдруг спросила девочка.
- – Дура, — как-то по-простому буркнул отчим. — И ты дура, и твоя мать — дура. Нужна она ему… И вообще, дурак — человек, следовательно человеки — дураки. Так древние греки говорили.
- Девочке было безразлично, что говорили древние греки. И существовали ли они вообще.
- Когда мать вернулась со станции, было уже за полдень. Пили чай и не глядели друг на друга. Вдруг девочка, не обращаясь ни к кому из старших, спросила точно сама себя:
- – Но ведь этот дядя — не птичий профессор!
- – Он не птичий профессор, — с грустью, обычно несвойственной ему ответил дядя Ян, — он учитель. Я и мама учились у него. И он приехал посмотреть, как живут его ученики.
- – Он ругал вас?
- Глаза матери широко раскрылись от понятного только ей ужаса, но отчим опередил истерику.
- – Хороший учитель никогда не ругается на учеников, даже если они неправы.
- – Он еще к нам приедет?
- – Не знаю, акула земноводная, не знаю. — Ян Яныч замолчал, и , выдержав паузу закончил — Может и приедет. А может… Вита бревис!
- Девочка не раз слышала от отчима эту фразу, которая казалась ей именем кого-то неизвестного, всеведающего и страшного.
…У Вити Бревиса бесцветные белые глаза. Его лицо ничего не выражает — ни радости, ни печали, ни злобы. Он всесилен и незаметен. Ему подчиняются страшные ночные гости, которые забрали папу девочки Зины со второго этажа и доброго профессора-украинца с первого, и тех людей, о которых вспоминают только шепотом. Или вообще не вспоминают. Он знает все о всех, и по ночам подходит к спящему и напоминает ему то, о чем человек боится вспомнить. И человек не просыпается. Он однажды пришел к бабушке, и ее унесли туда, за речку, где стоят мрачные кресты. Они тоже подчиняются Вите Бревису.
- Девочка вспомнила услышанные ею в разговоре старших слова гостя:
- – Надо торопиться. Впереди большая война.
- Войну устраивает тоже Витя Бревис. И странный гость хочет встать на его пути.
- Нет, он не учитель, они просто боятся его назвать, боятся, что Витя Бревис узнает! И погубит его.
Потом девочка часто ловила себя на мысли, что незнакомец просто ей приснился. Но остались его подарки — книга про красавицу Нестан-дареджан и витязя Тариела, большой бинокль и чучело дикой кошки.
- Таксидермист, делавший его, оказался не особенно хорошим мастером. Кошка начала быстро линять и через год ее выбросили.
- Девочка тогда впервые плакала в открытую, не боясь крика и насмешек взрослых. Вечером на запястьях ее рук появились ромбовидные, слабо кровоточащие рубцы.
- -ЛО. Боже, Боже! Прости меня! Еще не все выплакано, не все !-весь вечер и всю ночь билась в слезах мать.
- …Много лет спустя эти рубцы появились у девочки за три дня до ее смерти…
- Закончено на св. Магдалену, 22 июля 2010 года. Александр Рдултовский.
Уважаемый Александр это произведение, так и просится стать небольшой пьесой, или получить материальное воплощение на театральной сцене, как Вы считаете? Грядущее 70-летие Победы в Великой Отечественной войне, может поспособствовать этому пути, мне очень хочется в это верить. Ещё раз благодарю Вас.